Германские войска, внезапно вторгшиеся на территорию Литвы на рассвете 22 июня 1941 года, стремительно наступали. Для организованной эвакуации гражданского населения уже не было времени. Часть евреев Литвы попыталась самостоятельно спастись бегством в глубь Советского Союза: большинство из них – пешком, немногие – по железной дороге, на автомобилях, конных повозках. Среди беженцев было и некоторое количество литовцев. Люди бежали без ясной цели, в панике и страхе. И не всем в пути удалось уцелеть. Многих евреев задерживали антисемитски настроенные местные жители, грабили их, а затем расстреливали на месте. Встречались на дорогах и немцы. Они продвигались быстрее беженцев и обгоняли их. Известен факт, когда наступающие немцы настигли несколько сот убегающих литовских евреев на территории Латвии, и 4 июля 1941 года эти литовские евреи вместе с местными соплеменниками были заживо сожжены латышскими антисемитами и гитлеровцами в Рижской Хоральной синагоге.
Имели место случаи, когда гражданским людям в пути во время бегства помогали красноармейцы, которые делились с ними пищей, защищали их, подвозили в конных обозах и на грузовиках, показывали дорогу, по которой следовало идти.
Мне рассказала Ида Мутник (девичья фамилия – Тайнович), что она, её мама Роза и брат Сёма в первый день войны убежали из города Шауляя и присоединились к отступающей группе красноармейцев. Солдаты их охраняли, делились едой, помогали нести их скромное "имущество". Были случаи, когда враждебно настроенные литовцы их обманывали и показывали неправильную дорогу, ведущую даже в обратном направлении. После чего им приходилось затрачивать дополнительное время на поиски правильного пути, по которому им следовало двигаться.
Таким образом, они добрались до территории советской России. Там их пожалели и посадили в санитарный поезд с ранеными бойцами. Обслуживающий персонал санитарного поезда, раненые солдаты и командиры к ним хорошо относились, делились с ними своими сухими пайками, давали ценные советы. Во время движения поезда Роза и Ида помогали медперсоналу ухаживать за тяжело ранеными красноармейцами. Доехав на том поезде до Саратова, они с него сошли, потому что в пути совсем не купались. Им было необходимо привести себя в порядок. В Саратове местное руководство области их отправило в один из колхозов, где они в эвакуации жили и работали до окончания войны.
В Литву они вернулись в октябре 1945 года и устроились жить в Вильнюсе. Там Ида вышла замуж за Хаима Мутника, еврея из города Укмерге. Она родила сына и дочь. Хаим и Ида имеют четырёх внуков и двух правнуков. В Израиль они приехали в 1972 году. Сейчас Хаим и Ида живут в городе Герцлия.
Спастись от немцев бегством на восток сумели и некоторые дети, отдыхавшие в детских лагерях отдыха (пионерских лагерях) в Паланге, Друскенинкай и других курортных местах Литвы. Об этом мне рассказала неутомимая Рейзл Юзефсон (девичья фамилия – Гафанович), с которой я познакомился у моих родственников в Тель-Авиве.
22 июня 1941 года в 4 часа утра в детском лагере отдыха в Паланге, в котором отдыхали Рейзл и её младший брат, детей разбудил страшный грохот. Они выбежали из помещений и увидели взрывы бомб, снарядов, зарево от горящих домов и густой дым. Прямо над ними пролетали немецкие самолёты. Дети не сразу поняли, что происходит. Вскоре грохот усилился. Из окон стали выпадать стёкла. Была слышна стрельба из стрелкового оружия.
Многие воспитатели детского лагеря отдыха исчезли, спрятались. В лагере почти никого из руководителей не осталось. А те, кто не убежал, не знали, что необходимо предпринять для спасения детей.
Когда Рейзл поняла, что произошло, она вбежала в свою комнату с криком: "Девочки, давайте бежать! Это – война!"
Затем она своих одиннадцати-двенадцатилетних подруг попросила помочь разбудить младших детей, чтобы потом бежать вместе с ними. Большинство малышей, несмотря на грохот, продолжали спать. А Рейзл помчалась искать своего братика. Вскоре она его нашла и больше никуда от себя не отпускала. Тем временем её подруги будили младших детей, срывали с них одеяла, стаскивали с кроватей, но малыши не могли проснуться и не понимали, что от них хотят. Они громко плакали и на разных языках звали на помощь своих мам.
Рейзл решила с братом, подругами и другими детьми бежать на автовокзал, чтобы попробовать на автобусах уехать из Паланги. Но не все дети согласились бежать в сторону дыма и горевших домов. Её подруги из Паневежиса – Маша Магид, Ципа Резник и некоторые другие – побежали к морю. И после этого их никто живыми не видел.
Когда Рейзл и малыши прибежали на автостанцию, там стоял всего один автобус, до предела набитый детьми. Рейзл сумела в него затолкнуть своего брата и несколько других мальчиков и девочек, а сама не смогла туда втиснуться. Входная дверь в автобусе не закрывалась, и шофёр велел детям, мешавшим её закрытию, выйдти. Они заплакали и стали умолять шофёра увезти их из этого ада, где стреляют и свистят пули. Рейзл с криком отчаяния попросила ребят тесней прижаться друг к другу, чтобы она могла влезть, и дать возможность закрыть дверь. Дети старались выполнить её просьбу. Рейзл с большим трудом забралась в автобус. Ребятишки ещё больше стиснулись. Наконец, дверь закрылась. Автобус тронулся с места и повёз детей из горящей Паланги. Через некоторое время на дороге их встретил офицер Красной Армии, который на своей машине сопровождал убегающих детей, других беженцев и помогал им преодолевать в пути трудности. Доехав до административной границы Литвы, шофёр автобуса, в котором находилась Рейзл, отказался ехать дальше. Тогда офицеру пришлось организовать передвижение убегающих детей вместе с отступающими воинскими частями. Позднее ребят посадили в поезд.
Многие мальчики и девочки добирались пешком в глубокий тыл самостоятельно, без взрослых. Ребята старались убежать подальше от линии фронта. В пути они голодали, подвергались опасностям, падали с ног от усталости и отдыхали недалеко от дорог. Покинув Литву, они ощутили на себе помощь многих простых людей, которые пускали их к себе переночевать, кормили, давали на дорогу хлеб и несколько картошек. Железнодорожники сажали их в поезда, увозившие их всё дальше и дальше в глубь страны.
Правительство Литовской ССР было эвакуировано и находилось в то время в Москве. По его инициативе дети, убежавшие от немцев из республики, были размещены в четырёх детских домах, специально предназначенных для беженцев из Литвы: в Кировской области (Константиновка), Мордовии (Инсар), Удмуртии (Дебеси), Узбекистане (Ташкент). В этих детских домах были спасены несколько сот детей, большинство из которых – евреи. Они там жили и учились более трёх лет. Воспитатели заботились о них.
В 1944 году Литва была освобождена от гитлеровских оккупантов. Через некоторое время дети вернулись домой. Но родного дома у еврейских детей уже не было. Их мамы, папы, родственники, друзья были убиты немецкими нацистами и их литовскими приспешниками. В Литве для размещения сирот, которые возвратились из республик Советского Союза, были организованы два еврейских детских дома (в Вильнюсе и Каунасе). В Каунасе еврейским детдомом руководила изумительная женщина, писательница, педагог, человек большой культуры – Елена Хацкелес, вернувшаяся из эвакуации.
Я (автор этой книги) познакомился с ней в городе Каунасе у друзей моего папы, когда мы в 1946 году самовольно вернулись из Сибири. Елена Хацкелес проявила ко мне большое сочувствие и внимание, помогала вспомнить идиш, знакомила с еврейской литературой, интересовалась моей судьбой и жизнью спецпереселенцев, помогала советами, ободряла.
В еврейских детских домах в Литве спасённые мальчики и девочки почувствовали заботу внимательных добрых воспитателей и педагогов. Но во время разгрома сталинскими опричниками в Советском Союзе еврейской культуры эти детские воспитательные учреждения расформировали и закрыли.
Спасённые детдомовцы в дальнейшей жизни не забывали о своём прошлом. Они всё время мечтали о встрече с друзьями детства, которые фактически для них были назваными братьями и сёстрами. И такая встреча состоялась в мае 1995 года. Её организовала энергичная активистка Рейзл Юзефсон. Бывшие воспитанники литовских детских домов в Советском Союзе съехались в Тель-Авив. Радость людей от той встречи невозможно описать. Немолодые бывшие детдомовцы со слезами на глазах бросались друг к другу в объятия с возгласами – "Ханнале", "Шейндале", "Ицикл", "Берале", "Менделе", "Брайнинке", "Мулинке", "Мотеле", "Рохале", "Сореле", "Шлоймеле" и других еврейских имён. Их улыбающиеся лица сияли от счастья. Но в глазах можно было заметить спрятанную грусть. Они вспоминали своё страшное бегство от нацистов на восток, тяжёлое сиротское детство, свою искреннюю дружбу, когда делились последним кусочком хлеба, найденной морковкой или свекловичкой, ждали встречу с мамой и папой, которая, к несчастью, не суждена была состояться, мечтали о нормальной послевоенной жизни.
