Судьба семьи Миркиных и уничтожение евреев в лесу Пивонье

Фамилия Миркин в местечке Ширвинт Укмергского уезда была известна и уважаема на протяжении жизни нескольких поколений. Израиль Миркин и его жена Рахель до установления советской власти в Литве владели большим мануфактурным магазином, двумя многоквартирными домами в Ширвинте и большим домом в городе Укмерге. Советская власть всё это отняла.

У Рахели и Израиля было трое детей. Дочь Лея и сын Велвл окончили Укмергскую еврейскую гимназию, где преподавание велось на языке гебреиш (язык Торы, на основе которого развивается современный иврит). Директором этой гимназии был любимец учеников и замечательный педагог рэб Лямперт. (Рэб – вежливое обращение к учителю или к другому высоко уважаемому еврею, особенно, если он – знаток Торы). После окончания гимназии Лея и Велвл с большими надеждами уехали из маленького местечка Ширвинт в большой город Вильнюс, чтобы получить хорошее образование и найти свои счастливые дороги в жизни. Младший сын Гиршл, окончив в Ширвинте гебреише фолкшул (начальную школу, где преподавание велось на языке гебреиш), продолжил учёбу в литовской школе.

Когда сотрудники НКВД 14 июня 1941 года пришли депортировать Миркиных в Сибирь, они не обнаружили Лею и Велвла. К этому времени дети Миркиных уже учились в Вильнюсском университете. Сотрудникам НКВД пришлось увезти на железнодорожную станцию Ионова только троих "социально опасных людей".

Но неожиданно стряслась беда: Израилю на станции отправления стало очень плохо, с ним случился инфаркт. Сотрудники НКВД были вынуждены снять больного с эшелона и увезти в больницу в город Вильнюс. Рахеле и Гиршлу не разрешили остаться с больным. Их повезли в изгнание.

По дороге они очень волновались за состояние его здоровья. Они стали ещё более удручёнными, когда узнали о нападении гитлеровцев на СССР. Соседи по вагону их морально поддерживали, успокаивали.

Дорога была трудной и долгой, но эшелоны с неугодными советской власти людьми из Литвы, в конце концов, прибыли на станцию назначения Бийск. Рахель и Гиршл вместе с другими спецпереселенцами на грузовиках под охраной были привезены в село Смоленское и помещены в комнату, где вместо кроватей были устроены нары. В это село привезли также семьи Колтун, Резников и других земляков-евреев из Укмергского уезда и несколько семей литовцев.

Рахель через некоторое время стала работать в райпотребсоюзе (торговой организации в сельской местности). Гиршл пошёл учиться в местную школу в пятый класс. Русский язык он почти не знал, но знание польского ему очень помогло быстро научиться понимать и говорить по-русски. Летом Гиршл работал в колхозе: косил сено сенокосилкой. Миркиным выделили участок плодородной целинной земли. Как и другие спецпереселенцы, они на этом земельном участке выращивали картофель.

Климат в селе Смоленское – континентальный: морозная зима, часто с буранами, из-за которых местное руководство отменяло занятия в школах, и тёплое непродолжительное лето. Гиршлу такая погода нравилась.

Летом он часто играл в волейбол вместе с комендантом спецкомендатуры, у которого о своём наличии на месте ссылки отмечались сосланные люди. По просьбе Гиршла комендант позже разрешил Миркиным временно поселиться в городе Бийске, куда они и переехали.

К этому времени они наладили переписку с братом Рахели, который жил в Тель-Авиве. Он стал им присылать посылки с одеждой. Эти вещи они продавали. Появились средства для улучшения их материального положения.

Летом 1944 года Литва была освобождена от немецких оккупантов. Миркины написали в Ширвинт бывшему соседу-литовцу письмо, в котором его попросили сообщить о судьбе их родных, если ему что-нибудь о них известно. В это же время в Ширвинт приехал Велвл. В поисках сведений о родных он зашёл к этому же соседу, который сообщил ему адрес мамы и брата. Радости не было предела. Они стали регулярно переписываться. Велвл им сообщил, что после оккупации немцами Вильнюса он был заперт в Вильнюсском гетто. А перед ликвидацией гетто ему удалось вырваться на свободу, пробраться в партизанский отряд, где он стал умелым бойцом, награждённым орденами и медалями.

О боевых действиях партизан я расскажу в других главах книги.

А судьбы Израиля Миркина и его дочери Леи сложились трагически. Как позднее стало известно, после оккупации немцами Вильнюса, ещё полностью не выздоровевший Израиль и его дочь Лея были вынуждены убежать из города и перебраться в Ширвинт, чтобы спрятаться от литовских и польских погромщиков, рыщущих в столице по домам в поисках евреев для расправы над ними.

Но и в родном местечке они не смогли спастись. В августе 1941 года все евреи Укмергского уезда были заперты за колючую проволоку гетто. Некоторых наших соплеменников в Ширвинте и других местечках литовские соседи расстреляли на месте.

Укмергское гетто нацисты расположили за мостом через реку Швента, на противоположном от центра берегу. Этот район города евреи на идиш называли "Унтерн васер", что при дословном переводе на русский язык означает "Под водой". Почему это место так называлось – для меня остаётся загадкой. И узнать об этом сейчас уже не у кого.

Вскоре начались "акции" по уничтожению узников Укмергского гетто. Евреев расстреливали в так называемой "Швейцарской долине", в лесу Пивонье. Прекрасный сосновый лес превратился в преисподнюю на земле. Кровь безвинно убитых людей обильно оросила почву. Палачами были не столько немцы, сколько литовские фашистские добровольцы. Руководил расстрелами гестаповец Девейкис, сын мельника из Укмерге. В один из осенних дней, 5 сентября 1941 года, там было совершено страшное злодеяние: во время "большой акции" были зверски убиты 4709 евреев, в том числе 1737 детей. Укмергское гетто просуществовало недолго. Через некоторое время почти все евреи города и окружающих местечек были истреблены. В конце сентября 1941 года Укмергское гетто перестало существовать.

Штандартенфюрер СС Карл Джегер, докладывая в Берлин об уничтожении евреев Укмергского уезда в Пивонье, в своем рапорте перечислил 317 фамилий только особо отличившихся добровольных литовских пособников. Этот документ известен под названием "Рапорт Джегера". В нём приведены данные о количестве уничтоженных евреев в разных местах Литвы и факты жестокости литовских националистов.

В лесу Пивонье было замучено и уничтожено около 20 тысяч евреев, в том числе Израиль Миркин, другие родственники и еврейские соседи этой семьи, а также родные других семей наших уцелевших и убитых земляков. Там также были расстреляны мой старший брат Айзик Рыклянский, дедушка Гиршл Зелдов, бабушка Шейнл-Голде Зелдова, тёти Рохл Зелдова и Ганна Рыклянская, муж Ганны, их сын...

Пусть память о всех евреях, уничтоженных в лесу Пивонье, будет во все времена незабвенной!

Гиршл Миркин мне рассказал о том, что он увидел в лесу Пивонье, когда в 1947 году там побывал. Рядом с ямами, где погребены мученики, валялись лопаты, которыми мародёры раскапывали захоронения и искали у убитых евреев во рту золотые коронки зубов, а также возможно спрятанные драгоценности. Место расстрела было окружено обвалившимися окопами, а на возвышенности были устроены бетонные пулемётные гнёзда, в которых во время расстрелов наших родных находились немецкие и литовские убийцы. Оттуда они стреляли и следили, чтобы никто из узников не смог убежать. И ни один еврей из расстрельных ям Пивонья не спасся.

Миркины были уверены, что в лесу Пивонье вместе с её отцом и другими евреями была расстреляна и Лея. Но в 1956 году в квартиру в городе Вильнюсе к Рахеле Миркиной и её сыну Гиршлу пришли два знакомых поляка, один из которых во время оккупации немцами Литвы жил в Ширвинте. Он рассказал, что двадцатилетняя дочь Рахели и Израиля ещё до того, как евреев Ширвинта переселили в Укмергское гетто, спряталась в сарае у соседей-литовцев. И только через пару недель кто-то её выдал. Этот поляк видел, как двое литовцев с белыми повязками на рукавах вывели Лею Миркину из сарая и недалеко от местечка расстреляли. Очевидец, сообщивший о расстреле Леи, не знал место, где бандиты закопали её тело.

В настоящее время Гиршл Миркин ведёт переписку с послом Литвы в Израиле, который попросил литовских евреев сообщить в Генеральную Прокуратуру Литвы всё, что им известно о литовских бандитах, убивавших евреев в годы Холокоста. Гиршл сразу же через посла направил в прокуратуру заявление, где указал известные ему данные по пяти литовским убийцам из Ширвинта, которые расстреливали евреев. Он попросил прокуратуру найти останки его сестры, чтобы перезахоронить их около могилы её мамы в Вильнюсе (Рахель умерла в 1974 году). Через 10 дней был получен ответ прокуратуры, в котором сообщалось, что по заявлению Миркина возбуждено досудебное расследование по факту убийства евреев жителями Ширвинта.

Смогут ли что-нибудь обнаружить современные литовские "пинкертоны"? Я сомневаюсь. Но будем надеяться. Ведь мы знаем, что надежда всегда умирает последней.

А теперь вернёмся в Литву в период, который предшествовал окончанию войны с Германией.

После освобождения Литвы от нацистских оккупантов Велвл Миркин начал искать способ, как вернуть маму и брата из изгнания. Он добился приёма к Михаилу Суслову, бывшему руководителю партизанского движения, ставшему в ту пору председателем Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР с чрезвычайными полномочиями. Это бюро в то время было фактически высшей властью в республике. Суслов выслушал бывшего партизана, принял его письменное заявление и обещал разобраться. В конце 1946 года Миркины получили письмо из КГБ, в котором сообщалось, что дано указание снять их со спецучёта "социально опасных элементов", выдать паспорта и разрешить возвратиться в Литву с правом проживания в столице республики Вильнюсе.

В Вильнюс Рахель и Гиршл Миркины приехали 10 февраля 1947 года. Гиршл устроился на работу и продолжал учиться. А после окончания Вильнюсского филиала Каунасского политехнического института его назначили начальником цеха на заводе радиокомпонентов.

Велвл окончил Московский полиграфический институт. Он увлекается изобразительным искусством и очень хорошо рисует.

Рахель Миркина и её сыновья были инициаторами установки памятника на месте уничтожения евреев в лесу Пивонье. Уцелевшие земляки пожертвовали необходимую сумму денег, и в 1948 году памятник был открыт. На нём прикреплена плита с надписями на идиш, литовском и русском языках. Но в этих надписях нет упоминания о том, что на этом месте были расстреляны именно евреи. Надписи гласят, что памятник установлен на месте расстрела советских граждан. Такую надпись распорядилось сделать литовское коммунистическое партийное руководство. Это всего лишь один факт того, как советская власть игнорировала всё, что касалось еврейского народа, замалчивала о его трагедии, о его вкладе в дело сопротивления и борьбы с нацистами.

На месте расстрела евреев в Пивонье имеется и другой памятный обелиск. Его установили литовские школьники города Укмерге. Они вручную из камней сложили усечённый конус, где сверху зажигается факел в память об убитых евреях Укмергского уезда.

По инициативе семьи Миркиных на старом еврейском кладбище в городе Укмерге (прежнее название – Вилкомир) в 1990 году воздвигнут памятник нашим предкам. Кладбище существовало в течение многих столетий, а сейчас закрыто и постепенно разрушается (на этой территории ведётся строительство). На камне сделана надпись на языках идиш и литовском: "Старое еврейское кладбище. Память об умерших священна". Этот памятник – знак любви и уважения к нашим предкам.

В 1957 году Гиршл Миркин женился на Нэлли, девушке из Гомеля. Она окончила Вильнюсскую консерваторию по классу фортепиано и работала преподавателем в Вильнюсской школе искусств имени Чюрлёниса (Миколас Чюрлёнис – известный литовский композитор и художник). У Нэлли и Гиршла родились две дочери. Младшая дочь Рина – пианистка. Она так же, как и её мама, окончила Вильнюсскую консерваторию и работала в той же школе искусств.

Велвл Миркин репатриировал в Израиль в 1972 году. Через некоторое время после приезда он стал работать преподавателем в учебных заведениях ОРТ Израиля. Велвл все годы до ухода на пенсию преподавал черчение и рисование, учил детей понимать и любить прекрасное. Сейчас он живёт в Холоне.

В 1967 году все Миркины получили наследство из Южной Африки, что помогло улучшить их жизненные условия. Но, несмотря на материальное благополучие, Гиршл Миркин со своей семьёй в июне 1990 года репатриировал из Литвы в Израиль. Сейчас они живут в Реховоте.

Их старшая дочь Изана живёт вместе с родителями. У неё с детства имеются проблемы с ногами. Но это её не ожесточило. Она в Израиле работает на предприятии по сборке деталей, приобрела на работе много хороших подруг. Изана владеет языками: ивритом, идиш, русским, литовским, немного хуже английским и польским. В настоящее время она совершенствует свой английский и осваивает работу на компьютере. Она живёт интересами семьи, страны, всего мира.

После приезда в Израиль младшая дочь Нэлли и Гиршла – Рина давала частные уроки игры на фортепиано, а позднее выучилась и сдала экзамены, чтобы работать медработником. Сейчас она занимает должность старшей медсестры. Она довольна своей работой. Рина родила сына и дочь. Сын учится в Тель-Авивском университете, а дочь – школьница. Муж у Рины программист.

Гиршл Миркин в 1992 году перенёс инсульт. Вся левая сторона его тела парализована. Он теперь прихрамывает и ходит, опираясь на палку. Но он приспособился к новым условиям жизни и не потерял к ней интереса. Он уделяет особое внимание политике, всему, что происходит в Израиле и других странах. Его волнует, что общество в его стране разобщено и выходцы из разных регионов мира часто не находят общий язык. Он сожалеет, что евреи, имеющие различные политические взгляды, агрессивно противостоят друг другу, что мало точек соприкосновения между религиозными и светскими евреями, а также между самими религиозными евреями, разделяющими взгляды различных течений иудаизма. Гиршл переживает, что в Израиле почти не находит дальнейшее развитие язык идиш, а богатейшая культура мирового значения, созданная на мамэ-лошн, предаётся забвению и недостаточно находит государственную поддержку. Его огорчает то, что в стране имеются грамотные, интеллигентные, работящие репатрианты, которые не могут найти достойную работу и живут очень плохо. Ему неприятно, что в Израиль приехало много пьяниц, наркоманов, бездельников, нечестных людей, для которых еврейская культура, обычаи, история нашего народа, да и сами евреи не интересны (в лучшем случае). Приехали также антисемиты, хотя многие из них имеют еврейские корни. Он понимает, что без единства и законопослушания нельзя противостоять арабскому террору, неистребимой ненависти ко всему еврейскому в мусульманских странах, европейских государствах и во всём мире; что без разумной социальной политики нельзя улучшить экономическое положение репатриантов в Израиле. Гиршла возмущает то, что в настоящее время в Литве бандитов, убивавших в годы Холокоста своих еврейских соседей и верно служивших немецким нацистам, называют борцами за свободу с советской властью.

Гиршл Миркин – неравнодушный, принципиальный человек. Его активное отношение к жизни и высокая гражданская ответственность достойны уважения и подражания.