Глава IV

Панеряй – "фабрика смерти" для евреев

Вильнюс был оккупирован гитлеровцами, как и Каунас, 24 июня 1941 года. И уже на следующий день, 25 июня оккупанты со своими добровольными помощниками, литовскими националистами, издали совместный приказ №1 об объявлении военного положения в Вильнюсе. В пункте 10 этого приказа сообщалось, что в целях гарантии выполнения указаний германских властей взяты в заложники 60 евреев. Вскоре все заложники были расстреляны.

Местом физического уничтожения евреев Вильнюса нацисты выбрали прекрасный лес около посёлка Панеряй, в десяти километрах от столицы Литвы. Перед самым началом Второй мировой войны там, около железнодорожной станции, были вырыты глубокие ямы, предназначенные для установки подземных резервуаров для хранения нефтепродуктов. Этими ямами гитлеровцы решили воспользоваться.

Первые расстрелы в Панеряй были произведены 13 июля 1941 года. В тот день расстреляли 300 евреев. Начала работать "фабрика смерти". В дальнейшем группы по 200-300 человек в ямах Панеряя расстреливали почти ежедневно. Привезённых на расстрел евреев окружали гестаповцы, литовские и польские коллаборационисты. Они подвергали свои жертвы жестоким истязаниям, заставляли раздеться догола, зверски избивали палками и прикладами, подгоняя их к краю одной из трёх ям, или загоняя людей прямо в яму. Затем стреляли в них из автоматов. Свидетели расстрелов рассказывали, что палачи жаловались на большую усталость от "работы". Из-за стрельбы у убийц болела спина, поэтому они не стреляли повторно в раненых. Их закапывали живыми.

Первую "большую акцию" массового истребления евреев Вильнюса нацисты начали 31 августа 1941 года. В тот день гестаповцы, эсэсовцы, бандиты из зондеркоманды и их помощники литовские и польские коллаборационисты оцепили несколько улиц в Старом городе, где в основном жили евреи. Злодеи врывались в дома и, избивая людей прикладами, нагайками, выгоняли их из домов. Евреям было приказано взять с собой только дорогие вещи и драгоценности. Им цинично объявили, что их перевозят в другой район города, где организовано еврейское гетто. Эта "акция" продолжалась целую ночь и целый день 1 сентября 1941 года. Около 10 тысяч евреев были согнаны и заперты в вильнюсскую каторжную тюрьму в Лукишкяй. Там часть людей расстреляли на тюремном дворе, а остальных на следующий день, 2 сентября, группами увезли в Панеряй. Дорога из Вильнюса в Панеряй стала для них дорогой "в небытие". После выгрузки из вагонов их снова мучили, заставили раздеться, избили, отобрали все вещи и драгоценности, загнали в яму и расстреляли. На этот раз убитых людей уже не закапывали землёй. Очередные группы жертв загоняли в яму на трупы, которые живые люди топтали ногами. Раненые жертвы корчились в страшных муках. Палачи их не добивали. Были слышны крики, плач, стоны, призывы перед смертью сохранить самообладание. Людям, оказавшим сопротивление, палачи скручивали руки колючей проволокой. Одежду и драгоценности убитых людей упаковали для отправки в Германию.

Большинство евреев Вильнюса к 6 сентября 1941 года были заперты в гетто. Оно состояло из двух изолированных друг от друга кварталов: одного большого и второго поменьше. Узники одного квартала не могли общаться со своими родственниками и друзьями, которые были заперты в другой части гетто.

Люди в гетто страдали от тяжёлой работы и неописуемо трудных жизненных условий. Их истязали по любому поводу и без всякого повода: за то, что внёс в гетто после возвращения с работы кусочек хлеба; за то, что помог подняться с земли упавшему в колонне товарищу; за то, что приблизился к воротам гетто; за то, что не туда пошёл, не там стоял. Избивали за недостаточно тихие разговоры; за то, что разговаривал в присутствии гитлеровцев не на немецком или литовском языках, а на родном языке идиш; за пение; за то, что не так посмотрел, не так поприветствовал гитлеровца, как тому хотелось; за то, что вырвал у себя золотую коронку зуба и обменял её на несколько клубней картофеля; или просто за то, что не понравился гестаповцу или литовскому полицаю.

Но жителей некоторых улиц города не переселили в гетто. Их загнали в вильнюсскую каторжную тюрьму, где их ждала судьба евреев, убитых во время первой "большой акции": часть людей расстреляли на тюремном дворе, остальных – в Панеряй. По дороге в Панеряй гитлеровцы цинично уверяли свои жертвы, что их везут на работу.

В октябре 1941 года работоспособным узникам Вильнюсского гетто вручили "жёлтые звёзды", которые они отныне должны были носить постоянно. Мужчинам и женщинам, получившим эти отличительные знаки, разрешили зарегистрировать вместе с собой жену или мужа, а также детей до 16 лет. Все зарегистрированные узники получили специальные, так называемые "голубые карточки". А 24 октября 1941 года в 9 часов утра нацисты приказали выйти из гетто на работу только обладателям "жёлтых звёзд", а также всем зарегистрированным членам их семей. У ворот гетто гестаповцы и их литовские помощники очень тщательно проверяли наличие "голубых карточек". Обладатели "жёлтых звёзд" и их семьи ушли на работу.

Около трёх часов дня, когда проверка "документов" уже была закончена, в гетто ворвались пьяные литовские полицаи из "специального отряда", которые вместе с гестаповцами начали охоту на людей, оставшихся в гетто. Во время этой "акции" гестаповцы и полицаи схватили более 6 тысяч человек, которых с 25 по 27 октября 1941 года расстреляли в Панеряй.

Подобным образом ямы Панеряй только с июля по декабрь 1941 года поглотили жизни более 60 тысяч евреев – стариков и детей, мужчин и женщин.

Массовое истребление евреев в Панеряй продолжалось также в течение 1942 и 1943 годов. Сюда в этот период привозили для физического уничтожения большие и небольшие группы людей не только из Вильнюса, но и из других городов и местечек Литвы. Песчаная почва Панеряй также пропитана кровью евреев из других мест, в том числе из России.

Приведу следующий конкретный случай уничтожения людей. В Панеряй 5 апреля 1943 года прибыл эшелон из Вильнюса. В нём привезли узников из Вильнюса, а также евреев из Швенчёниса, Ашмене и других местечек. Людей выгрузили из товарных вагонов и первую небольшую группу узников сразу же погнали к яме. Тех, кто был плохо одет, на этот раз даже не заставили раздеться. Людей подогнали к краю ямы и расстреляли. Увидев, что случилось с их товарищами по несчастью, вторая группа обречённых людей, которая стояла не очень далеко от ямы, подняла вопль, крик. Люди побежали. Одна женщина, бежавшая с ребёнком на руках, отстала от других. Её догнал литовский полицай и ударил по голове прикладом. Женщина упала. Полицай схватил ребёнка за ноги, потащил его и бросил в яму. Один из убегавших евреев напал на догнавшего его гестаповца и нанёс ему две ножевые раны в голову и спину. И другие безоружные люди нападали на охранников и голыми руками старались их душить. Такое в Панеряй случалось много раз.

В декабре 1943 года, заметая следы своих страшных преступлений в Панеряй, гитлеровцы начали сжигать трупы расстрелянных людей на кострах. Для выполнения этой работы они привезли 80 узников. Их поместили в бункер – облицованную тёсаными камнями глубокую яму. Узники соорудили для себя нары, чтобы спать, отгородили помещение для приёма пищи, кухню. В бункер они спускались по переносной лестнице, которую охрана убирала сразу же после того, как все узники оказывались внизу. Вокруг бункера установили забор из двух рядов колючей проволоки. Пространство между рядами колючей проволоки гитлеровцы заминировали. Бункер охраняли гестаповцы, вооружённые автоматами. Нацисты, боясь побега свидетелей их преступлений, заковали цепями ноги узников. Для того, чтобы узники привыкли к выполнению своей страшной работы, гитлеровцы сначала их заставляли переносить трупы к кострам голыми руками. Позднее им разрешили использовать носилки. Убитых людей сжигали на кострах, которые состояли из пластов дров и штабелей сложенных друг на друга трупов. В каждый костёр укладывалось до 3500 мёртвых тел. Такой костёр горел от 7 до 10 суток.

Расстрелы в Панеряй не прекращались и тогда, когда сжигались трупы. Когда привозили для расстрела новые группы людей, узников, сжигавших трупы, гитлеровцы по переносной лестнице спускали на время расстрела в бункер.

Узники понимали, что гитлеровцы не оставят их живыми. И обреченные на смерть люди с первых дней стали готовиться к побегу из ужасного ада. А.Блязер, М.Догим, Ш.Гол, И.Фарбер и многие другие начали копать подземный выход из бункера. В помещении для приёма пищи они выкопали колодец глубиной 2,5 метра и из него начали копать туннель. Песок они вынимали руками, ложками, палками. Эту опасную работу им приходилось выполнять после тяжёлого рабочего дня, ночью, напрягая остаток оставшихся сил. Песок они выносили в карманах и во время работы незаметно высыпали в ямах, где выкапывали трупы, а также рассыпали по полу под нарами в бункере. Более двух месяцев сжигатели трупов тяжело трудились, выкапывая себе дорогу к свободе. Наконец приблизительно тридцатиметровый туннель был готов. Через него, сняв с ног цепи, 15 апреля 1944 года в 9 часов 30 минут вечера из бункера убежали все узники. Охрана заметила побег и открыла огонь. Большинство беглецов погибли. В живых остались 13 человек, из них 11 добрались в Рудницкую пущу к партизанам и позднее участвовали в освобождении Вильнюса от немецких оккупантов. Вырвавшись на свободу из бункера, обречённые на смерть свидетели чудовищных преступлений А. Блязер, М. Зайдел и другие чудом уцелевшие беглецы сообщили всему миру о вопиющих преступлениях гитлеровцев и их литовских и польских сообщников, о трагедии евреев Вильнюса.

Осенью 1943 года началась ликвидация Вильнюсского гетто. Часть уцелевших работоспособных евреев отправили в концлагеря Германии, Эстонии, Латвии и другие места. Вильнюсское гетто переименовали в концлагерь и передали под управление и охрану эсэсовцам. Но в Панеряй расстрелы продолжались до лета 1944 года, до приближения фронта к Вильнюсу. Чтобы никто в гетто не смог спрятаться в "малинах" и спастись, гитлеровцы взорвали и подожгли большинство его домов. И снова были жертвы. Спаслись всего лишь единицы узников.

За время оккупации столицы Литвы на "фабрике смерти" Панеряй были уничтожены около 100 тысяч человек. Ямы Панеряй стали для них огромной общей могилой.

Мне удалось познакомиться с некоторыми записями журналиста В.Саковича, который во время немецкой оккупации жил в посёлке Панеряй, недалеко от места расстрела людей. Он всё, что видел и слышал от соседей о злодеяниях нацистов в Панеряй, записывал на отдельные листы бумаги, которые закладывал в бутылки и закапывал в землю. В.Сакович погиб в дни освобождения Вильнюса. Его убили нацисты, но его записи нашлись после окончания войны.

Многие факты об ужасных преступлениях гитлеровцев и их помощников, литовских националистов, в Панеряй рассказали суду арестованные после освобождения Литвы от оккупантов литовские коллаборационисты Е.Казлаускас, Е.Мачис, С.Стасис, М.Боготкявичюс, П.Вайтлянис, Е.Двилитис, В.Мандейка, Б.Балтутис, Ю.Аугустас, Е.Норкявичюс и другие. Они назвали руководителей расстрелов. Это были гебиткомиссар Вильнюсского края Г.Вульф, гебиткомиссар города Вильнюса М.Гингст, директор вильнюсских тюрем М.Вайс и другие.

В 1946 году папа и я без разрешения властей вернулись из Сибири в Литву и через некоторое время стали жить в Вильнюсе недалеко от развалин бывшего гетто. Я размышлял о судьбе узников Вильнюсского гетто, когда проходил по его разрушенным кварталам. Проходя мимо развалин, я глубже осознал то, что произошло с нашим народом, с нашей семьёй, которых обездолил геноцид, совершенный как гитлеровцами, так и "отцом народов" Иосифом Сталиным. Было тяжело сознавать, что оборвалась жизнь и не состоялась судьба многих прекрасных, родных мне людей.

С тех пор прошло много лет. Многое изменилось в нашей жизни. Вся наша семья сейчас живёт в США. И я знаю, что мои родители, будь они живы, были бы этому очень рады. Но я никогда не забуду о Катастрофе нашего народа в далёкой отсюда Европе, а также о злодеяниях сталинских опричников.

Я всегда буду помнить о безвременной смерти моей мамы Эйдл в сибирской ссылке, о страшных мучениях папы Цемаха за колючей проволокой сталинских трудовых "исправительных" концлагерей, об убийстве моего пятнадцатилетнего старшего брата Айзика и многих родственников в гетто городов и местечек Литвы, а также в нацистских концлагерях. Пепел погибших людей стучит в моё сердце. И я хочу, чтобы о Холокосте еврейского народа, жертвах сталинских репрессий, в частности, об истреблении членов нашей семьи помнили наши дети, внуки, наши потомки, чтобы они не были равнодушными к трагедии нашего народа.

Знания о своих корнях, об истории своих предков и своей семьи, уважительное отношение к ним придают силы выжившим ветвям Древа жизни и каждому человеку в отдельности, связывают в единое целое разные поколения людей.

Когда мы в 1998 году прилетели из Узбекистана в Сан-Франциско, наш зять Лоренс и дочка Элла показали нам достопримечательности этого прекрасного города. Они привезли нас и к Мемориалу жертвам Катастрофы еврейского народа в парке Авраама Линкольна. На плите Мемориала указаны 23 наиболее известные места массового уничтожения евреев в пламени Холокоста в годы нацистского господства в Европе. В этом далеко неполном списке "фабрик смерти", земля которых пропитана кровью евреев из разных европейских стран, городов и местечек, значится также Панеряй.

И я еще раз убедился, что Холокост нашего народа – это страшное горе всех евреев, всех честных и справедливых людей на земле. Нельзя мучеников распределить по вотчинам, а нашу боль разделить на маленькие кусочки. Не было каких-то отдельных, обособленных Холокостов у Одессы, Киева, Минска, Харькова, Гродно, Кишинёва, Риги, Тирасполя, Керчи, Кракова, Витебска, Познани, Кременчуга, Вильнюса, Житомира, Днепропетровска, Каунаса, у сотен других больших и маленьких городов, местечек Европы. Холокост – это тщательно обдуманный и спланированный геноцид всего нашего народа, независимо от того, где люди жили и были злодейски убиты. Холокост – это наша общая трагедия и боль.

И Мемориал (автор – скульптор Джорж Сегал), воздвигнутый на берегу Тихого океана на средства американских евреев – это памятник всем шести миллионам трагически погибшим европейским евреям. Этот Мемориал – символ единства нашего народа, как в дни Катастрофы, так и в дни его Возрождения, напоминание о нашей общей судьбе и общей беде. И я радуюсь, что всем нам, американцам, которые родились в США и новым иммигрантам есть куда придти, чтобы поклониться жертвам Холокоста.